Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]
— Облигации, — неуверенно объяснил Макилсон. — Что-то не получилось…
— Идиот! Приволочь сюда облигации!.. — Одним прыжком Ваннинг оказался у двери и старательно запер ее на ключ. — Как только Хэттон наложит на них лапу, ты вмиг окажешься за решеткой! А меня лишат диплома! Убирайся немедленно!
— Ты сначала выслушай, ладно? Я пошел с этими облигациями в Финансовое Объединение, как ты и сказал, но… но там меня уже поджидал фараон. К счастью, я вовремя его засек. Если бы он меня поймал…
Ваннинг глубоко вздохнул.
— Я же велел тебе оставить облигации на два месяца в тайнике на станции подземки…
Макилсон вытащил из кармана бюллетень.
— Правительство начало замораживать рудные акции и облигации. В одну неделю все будет кончено. Я не мог ждать — деньги оказались бы заморожены до второго пришествия.
— Покажи-ка этот бюллетень. — Ваннинг полистал его и тихо выругался. — Откуда он у тебя?
— Купил у мальчишки перед тюрьмой. Я хотел проверить курс рудных акций.
— Гмм… понятно. А не пришло тебе в голову, что бюллетень может быть фальшивым?
У Макилсона отвисла челюсть.
— Фальшивым?
— Вот именно. Хэттон догадался, что я хочу вытащить тебя из тюрьмы, и держал его наготове. А ты купил этот номер, дал полиции улики, а меня подвел под монастырь.
— Но я…
Ваннинг сморщился.
— Как, по-твоему, почему ты увидел того фараона в Финансовом Объединении? Они могли сцапать тебя в любой момент, но решили испугать настолько, чтобы ты приперся ко мне, и одним выстрелом убить двух зайцев! Для тебя — камера, а для меня — прощание с адвокатурой. Проклятье!
Макилсон облизал губы.
— А может, мне уйти через черный ход?
— Сквозь кордон полиции, который там, конечно, торчит? Вздор! Не прикидывайся большим идиотом, чем ты есть!
— А ты… ты не можешь их спрятать?
— Где? Они просветят мой стол рентгеновскими лучами.
Нет, я просто… — Ваннинг вдруг замолчал. — Гмм, спрятать, говоришь… Спрятать!..
Он повернулся к диктофону.
— Мисс Хартон? У меня очень важная встреча. Ни под каким предлогом меня не отвлекать. Если вам предъявят ордер на обыск, потребуйте подтверждения через центр. Ясно? О’кей.
Макилсон слегка ожил.
— Э… все в порядке?
— Заткнись! — взорвался Ваннинг. — Подожди меня здесь, я скоро вернусь. — Он подошел к боковой двери и исчез, но очень быстро вернулся, таща металлический шкафчик. — Помоги мне… уф… Ставь вон туда, в угол. А теперь убирайся.
— Но…
— Давай-давай, вали! — поторопил Ваннинг. — Я сам знаю, что нужно делать. И молчи громче. Тебя арестуют, но без улик долго держать не смогут. Придешь, как только выпустят.
Он толкнул Макилсона к двери, открыл ее и вышвырнул гостя. Потом вернулся к шкафу и заглянул внутрь. Пусто.
Итак, замшевый чемодан…
Тяжело дыша, Ваннинг запихнул его в шкаф. Это потребовало времени, поскольку чемодан был больше шкафа. Однако, в конце концов он съежился, изменил форму и наконец превратился во что-то вроде вытянутого яйца цвета медного цента.
— Фью, фью! — сказал Ваннинг. Он заглянул в шкаф., Внутри что-то шевелилось — какое-то гротескное создание ростом не более четырех дюймов. Это было что-то удивительное — оно состояло из одних кубов и углов, было ярко-зеленым и явно живым.
В дверь постучали.
Маленькое существо возилось с медным яйцом, как муравей с дохлой гусеницей пытаясь поднять его и переместить. Ваннинг сунул руку в шкаф. Существо из четвертого измерения уклонилось, но недостаточно быстро. Ваннинг схватил его, почувствовал в кулаке шевеленье и крепко стиснул пальцы.
Шевеленье прекратилось. Ваннинг выпустил мертвое существо и торопливо вынул руку из шкафа.
Дверь тряслась от ударов.
— Минуточку! — крикнул он, закрывая шкаф.
— Ломайте! — распорядился кто-то за дверью.
Однако нужды в этом не было. Ваннинг скроил болезненную улыбку и открыл дверь. Вошел Хэттон в сопровождении тучного полицейского.
— Мы взяли Макилсона, — сообщил он.
— Да? А на каком основании?
Вместо ответа Хэттон сделал знак рукой, и полицейские начали обыскивать комнату. Ваннинг пожал плечами.
— Думаю, вы слишком торопитесь, — сказал он. — Посягательство на неприкосновенность частной собственности…
— У нас есть ордер!
— И в чем меня обвиняют?
— Разумеется, речь идет об облигациях, — голос Хэттона звучал устало. — Не знаю, где вы спрятали чемодан, но рано или поздно мы его найдем.
— Какой чемодан? — продолжал допытываться Ваннинг.
— Тот, с которым Макилсон вошел сюда. И без которого он вышел.
— Игра закончена, — печально сказал Ваннинг. — Я сдаюсь.
— Что?
— А если я скажу, что сделал с чемоданом, вы замолвите за меня словечко?
— Ну… пожалуй… А где он?
— Я его съел, — ответил Ваннинг, укладываясь на диван и явно собираясь вздремнуть.
Хэттон послал ему взгляд, полный ненависти.
Полицейские прошли мимо шкафа, мельком заглянув внутрь. Рентгеновские лучи не обнаружили ничего ни в стенах, ни в полу, ни в потолке, ни в мебели. Остальные помещения офиса тоже обыскали, но безрезультатно.
Наконец Хэттон сдался.
— Утром я подам жалобу, — пообещал ему Ваннинг. — А в отношении Макилсона воспользуюсь принципом Habeas corpus[6].
— Иди ты к черту! — буркнул Хэттон.
— До свидания.
Ваннинг подождал, пока непрошеные гости уберутся, потом, тихонько посмеиваясь, подошел к шкафу и открыл его.
Медное яйцо исчезло. Ваннинг пошарил внутри, но без толку.
Значение этого дошло до него не сразу. Он повернул шкаф к окну и снова заглянул туда — с тем же результатом. Шкаф был пуст.
Двадцать пять тысяч кредитов в облигациях пропали.
Ваннинга прошиб холодный пот. Схватив металлический шкаф, он встряхнул его, но это не помогло. Потом перенес в другой угол комнаты, а сам вернулся на прежнее место и принялся внимательно осматривать пол.
— Проклятье!..
Неужели Хэттон?
Нет, невозможно. Ваннинг не спускал со шкафа глаз, пока здесь была полиция. Один из полицейских открыл шкаф, заглянул внутрь и снова закрыл. После этого шкаф все время оставался закрытым.
Но облигации исчезли.
Так же, как и странное существо, которое Ваннинг раздавил. Все это вместе означало, что… Вот именно: что?
Он метнулся к видеофону и вызвал Гэллегера.
— Что случилось, а? Чего тебе? — На экране появилось худое лицо изобретателя, еще более осунувшееся от пьянства. — У меня похмелье, а тиамин кончился. А как твои дела?
